Киндрэт. Кровные братья - Страница 74

— А… это… — пробормотал он нерешительно.

Я порылся в карманах, нашел клочок бумаги. Присмотрелся, оказалось — билет на оперу с Вэнсом! Вернулся к машине, с третьего раза открыл заклинившую дверцу бардачка. На пол посыпался мусор — банка кока-колы, которую мне бесплатно вручили на заправке за покупку бензина, темные очки, старая карта города, музыкальные диски, карандаш. Я поймал его на лету, нацарапал на билете номер своего телефона и отнес водителю, по-прежнему в легкой прострации стоящему рядом с машиной.

— Это мой телефон. Звони. Оплачу ремонт.

Он кивнул, тупо глядя на бумагу. Я отвернулся, снял защитное покрывало с «понтиака» и пошел прочь по краю шоссе, глубоко засунув руки в карманы. Разбитый автомобиль остался стоять на обочине.

Через несколько десятков метров со мной поравнялся джип с погнутым бампером. Стекло передней дверцы опустилось. Появилась хмурая человеческая физиономия.

— Э!.. Куда?

— До Маросейки.

— Садись.

Я сел. Салон благоухал дорогой автомобильной косметикой, хвойным дезодорантом и псиной. Собака на заднем сиденье завозилась, заворчала, заскулила, пытаясь отодвинуться от меня как можно дальше.

— К ветеринару везу, — доверительно сообщил парень. — Сожрал что-то не то. Резинового зайца, кажется. Теперь животом мается… Никита.

Последнее, очевидно, было именем водителя и не имело отношения к состоянию здоровья пса.

— Дарэл.

Держа одной рукой руль, двумя пальцами другой, он вынул из нагрудного кармана куртки визитку, небрежно подал мне:

— Мои координаты.

«Торгово-промышленное объединение „Бриз“», — прочитал я на ней. Никита Иванов, директор, номера телефонов.

— И чем торгуете?

Он довольно рассмеялся и заявил:

— Чем?! Воздухом!

Вдаваться в подробности не хотелось, но парень по собственной инициативе принялся рассказывать мне подробности последней сделки, которую он заключил… Судя по его дорогой машине, торговля воздухом шла неплохо.

Насколько же сильное доверие испытывают ко мне люди. Я разбил его автомобиль, чуть не покалечил любимую собаку, а он разговаривает со мной как с лучшим другом. Вэнс мне тоже доверял, и Лориан… Что за проклятие! Я вызываю симпатию и приношу несчастья. Им всем нужно держаться от меня подальше, а они тянутся ко мне!

— Останови здесь.

— Но тебе…

— Останови.

— Ладно.

Никита затормозил возле автобусной остановки. Я вылез из машины. В заднем окне появилась улыбающаяся собачья морда. Пес был рад отделаться от опасного пассажира. Джип мигнул на прощание фарами и унесся прямо по шоссе.

Похолодало. В воздухе носились крошечные острые льдинки. Казалось, я вижу их зазубренные грани, сверкающие в свете фонарей. По небу ползли синие горы облаков, тяжелые, неповоротливые, холодные. Убывающая луна проваливалась в них, а потом выныривала на поверхность, ослепительно-яркая.

Люди на остановке ежились под порывами холодного ветра, поднимали воротники. Компания тинейджеров в распахнутых куртках стояла под пластиковым козырьком, белея голыми, беззащитными, тонкими шеями. Они весело болтали, как будто совсем не чувствуя холода, — способность, присущая подросткам и вампирам.

Я поднял руку, останавливая такси. Всю дорогу разговорчивый шофер осыпал меня сведениями о ситуации на Ближнем Востоке и своими соображениями по этому поводу. Ругал Штаты, но даже предположить не мог, почему политические лидеры поступили именно так. Он не знал, что всесильная независимая «Организация» была всего лишь марионеткой в руках асиман.

До дома мы доехали за полчаса, порядком попетляв среди темных, грязных дворов и подворотен. Тупики, длинные переулки, старые церкви, дома, готовящиеся под снос, котельная с длинной трубой, круглосуточно выпускающей клубы пара. И, как неотъемлемая часть пейзажа, раскуроченная машина, стоящая на кирпичах вместо снятых колес. Ребята взяли «покататься», не спросив владельца, и бросили, а хозяйственные местные жители сняли с нее все годное для перепродажи.

Я расплатился с таксистом и вышел. Пятиэтажка, в которой была моя квартира, стояла напротив сквера, зажатого между старыми домами. Огромный тополь у подъезда казался случайным путником, вышедшим из этого жалкого куска леса и задумчиво остановившимся у серой кирпичной стены. Он стоял уже почти без листьев. Лишь на самых верхних ветвях мотались на ветру несколько последних, похожих на грязные бумажные обрывки.

Сквер был засыпан битым стеклом и банками из-под пива. В мае здесь буйно цвела сирень. Ее аромат плыл по кварталу, перебивая миазмы мусорных баков. А еще оглушающе орали кошки. Юркие пушистые звери, одуревшие от весны, шмыгали прямо под ногами, не боясь даже меня… Но сейчас было холодно, пусто, мертво.

На дороге растекалась огромная лужа, подернувшаяся по краям первым хрупким ледком. Трудно было отказать себе в удовольствии наступить на него. Тонкая, словно стеклянная, корочка хрустнула под моими ботинками, фонтанчик черной воды выплеснул из трещины, устремился к подошве. Я отступил обратно на сухую дорогу.

Поднял голову. Луна вырвалась из-за холма очередной облачной горы и засверкала ярким чистым светом. В луже вспыхнуло ее отражение.

И в то же самое мгновение я почувствовал, услышал. Запах свежей хвои, мокрой шерсти, глухое торжествующее ворчание. Времени хватило лишь на то, чтобы развернуться. Огромная рычащая тень бросилась на меня, швырнула на землю. Клацнула зубами у самого горла. Мощные лапы придавили к асфальту. В жаркой пасти красный язык, белые, длинные клыки. Светящиеся глаза — две половинки луны… Огромный серый волк.